Рубрика | ASAP, Мысли

Дина Рубина: «Писатель – волк, вечно рыщущий сюжетов»

Дина Рубина представила в России свою новую книгу «Синдром Петрушки», которая завершает трилогию о «двоящейся реальности». Несмотря на плотный график, ей удалось найти время и ответить на вопросы нашего корреспондента:

Дина Рубина

Дина Ильинична, в Москве и Санкт-Петербурге не так давно прошли ваши автограф-сессии, связанные с выходом в продажу «Синдрома Петрушки». Какое впечатление у вас от них осталось?

Давайте назовем это по-русски: встречи с читателями. А то я, бедная, даже теряюсь: с каждым приездом в Россию мне приходится выучивать кучу иностранных слов, чтобы заговорить на современном русском языке. На одной из встреч в книжном магазине ко мне подошла милая женщина, протянула книжку на подпись, и после, прижимая ее к груди, проговорила растроганным голосом: « Желаю вам…креатива и позитива!».

Нравится ли мне общаться с читателями? Вообще-то, я по характеру человек довольно замкнутый. Моя видимая легкость в общении – не более, чем врожденный артистизм и элементарное уважение к собеседнику. Для меня это всегда работа, всегда усилие, иногда – значительное усилие. Но я считаю, что мы с издательством ЭКСМО – прежде всего партнеры, мы в одной связке в нашем общем деле. И когда в интересах издательства, а значит и с целью лучшего распространения новой книги, необходимо  провести несколько встреч с читающей публикой, я отношусь к этому добросовестно.

В этом году все встречи и выступления – а их было много – прошли, на мой взгляд, очень тепло и удачно. Любой писатель с наслаждением вбирает, впитывает то излучение любви и признательности, которое исходит от людей, пришедших на встречу. Кроме того, приятно сознавать, что в России по-прежнему много читают, несмотря на тревожные утверждения социологов, педагогов, да и просто скептиков.

Что Вас вдохновляет на творчество? В какое время суток вы больше всего любите писать?

Вдохновляет меня любая рожа, любая нелепая ситуация, трогательная картинка, трагическая сцена, история, рассказанная  попутчиком в купе поезда… Писатель – это такая мощная перерабатывающая установка, которая из вторсырья производит ценные изделия.

А вот на вопрос о времени суток ответить труднее всего. Вы имеете в виду – когда я буквально сажусь за компьютер, и буквально  пишу? Начиная часов с пяти утра. Но работа писателя включает не только щелканье по клавиатуре или записи в блокноте. Это такой же непрерывный процесс, как дыхание. Вы сидите за столиком кафе, болтаете о том, о сем, а ваш мозг и так и этак ворочает фразу о жестикулирующих руках вашего собеседника. Это тоже – работа, и подчас самая важная.

Что «подсказало» сюжет новой книги, ее героев?

Эта книга – роман «Синдром Петрушки» – замышлялась как последняя книга в трилогии о «двоящейся реальности». То, что я буду делать ее на кукольном материале, я решила давно, еще когда вышел в свет первый роман трилогии – «Почерк Леонардо». Тогда я, выступая перед молодыми актерами кукольного театра, встретилась и разговорилась с Петрушкой, актером- петрушечником; поняла, какой это захватывающий мир, какая бездна материала… Долго с этим жила, вынашивая и накапливая материал, и, наконец, после выхода второй книги – «Белая голубка Кордовы» – приступила к работе. Вообще, три последних года – года написания трилогии –  оказались, в смысле работы, страшно тяжелыми и напряженными.

«Синдром Петрушки» пронизан кукольными мотивами. В ней есть место и автору. Можно ли рассматривать его как кукловода?

Но это не открытие и не новость. Любой творец (независимо от масштабов создаваемого им мира) – владетель этого мира, полновластный его хозяин; тем более, писатель. Ведь создаваемый нами мир полностью подчинен нашему, и только нашему, воображению. Значит, мое властное «желаю» – основной закон бытия в этой миниатюрной вселенной. Все эти вопросы поднимаются в моем романе.

В последнее время вы очень много пишете. Как удается сохранять такой темп?

Никаких секретов тут нет: интенсивная беспощадная работа. Беспощадная не только к себе, но и к близким. Чудес не бывает. Поле плодоносит тогда, когда за ним ухаживает усердный земледелец; творец плодоносит тогда, когда вся его жизнь посвящена  упорному и беспросветному труду.

Другое дело, что поле может истощиться. Какое-то время земля должна пребывать «под парами». Вот и я сейчас отдыхаю, отхожу: занимаюсь чепухой – перебираю какие-то записи, завершаю давно намеченные и незаконченные дела…

К каким своим произведениям вы относитесь совершенно особенно?

Вообще-то, к тем, над которыми думаю сейчас, – то есть,  к еще не написанным. Но правда и то, что у каждого писателя есть какие-то вещи, которые он может перечитывать без отвращения, даже и много лет спустя. У меня это – повести «На Верхней Масловке», «Высокая вода венецианцев», и несколько рассказов: «Наш китайский бизнес», «Альт перелетный», новелла о моем любимом псе – «Я и Ñ‚Ñ‹ под персиковыми облаками».

Дина Рубина

«На солнечной стороне улицы» воспринимается читателем практически как ваша автобиография, как и некоторые другие ваши произведения. Насколько вообще автобиографичны ваши работы?

Роман «На солнечной стороне улицы» с моей биографией имеет очень мало общего. Это иллюзия – вероятно, из-за того, что основное действие книги протекает в моем родном городе. Есть там несколько отрывков, написанных от первого лица, но писатель часто пользуется маской «я» – это дает выход более теплой, открытой, более доверительной интонации. Главные героини романа – художница Вера и ее мать Катя – ничего общего с моей жизнью не имеют, это вымышленные фигуры. Вообще, в моих текстах гораздо больше вымысла и больше «чужого» материала, чем может показаться на первый взгляд. Профессия писателя, конечно, предполагает и личное включение – на уровне наблюдений, каких-то кусочков собственного опыта. Но работа писательского воображения куда более изощренная и плотная материя, чем принято думать. Даже прожитые реалии в тексте почти всегда преображаются – иногда до полной неузнаваемости.

Насколько личны описываемые Вами переживания?

Личны вполне – хотя бы потому, что, описывая вымышленных героев, их мысли и чувства, я обязана прожить вместе с ними всю их жизнь. Это – очень личное, очень душевно затратное соучастие. Недаром Флобер писал: «Госпожа Бовари – это я», имея в виду, как Ð’Ñ‹ понимаете, не буквальные факты жизни героини, а ту жизнь чувств, которую автор с героиней прожил.

Вам никогда не было страшно обнажать душу перед такой огромной аудиторией?

Бог с вами, я и перед близкими-то людьми чрезвычайно редко раскрываюсь. С чего вы взяли, что я «обнажаю душу»? Когда замечательный певец поет знаменитую арию так, что слезы текут по лицам слушателей; когда  рыдающий актер в роли Отелло выходит на просцениум с убитой им Дездемоной  на руках; когда вы любуетесь пейзажем родной деревни на картине известного художника… вы полагаете, что душа артиста и художника обнажена перед вами настолько, что можно читать по ней, рассуждать о ней? Перед вами, прежде всего, – следствие и продукт таланта, мастерства, стиля, то есть, произведение искусства, которое, отрываясь от творца, начинает существовать совершенно самостоятельно, к его душе имея весьма опосредованное отношение.

Настоящий профессионал – всегда вещь в себе. Он может достигать в профессии невероятных высот, но его частная жизнь и жизнь его души редко становятся достоянием общественности.

У вас много рассказов о путешествиях. Это тоже личные наблюдения? Вы описываете все города и страны, в которых бываете?

Не все, а только те, которые дарят мне особенные переживания. Мои новеллы о странствиях – это проза, написанная в жанре «вроде бы запечатленной реальности». Но и это иллюзия. Конечно, я использую все свои личные наблюдения, свои впечатления от страны и народа; но при создании новеллы обязательно включаю какие-то сюжетные конструкции, обязательно вкладываю в сердцевину описаний какую-нибудь историю; а иначе текст будет оставаться «записками путешественника», а не прозой.

Что такое, по-вашему, быть писателем? Писатель -  это, прежде всего, кто?

Это какой угодно  человек. Он, конечно, может быть душевным, добрым, интеллигентным… Правда, случается это крайне редко. Кажется, у Набокова где-то есть такая фраза:  «Человек со слишком добрыми для писателя глазами».

Писатель, это, прежде всего, – вечно рыщущий сюжетов волк. Как правило, душевно одинокий, чудовищно эгоцентричный, тяжелый, угнетающий тех, с кем живет, человек. Но он и  самый счастливый из живущих существ: ведь в его силах воссоздать любое время, остановить мгновение, творить миры, вдыхать жизнь в призрачных гомункулов. И – в работе своей – любить, ненавидеть, переживать целую бурю страстей, не выходя за пределы кабинета. Иными словами, ему дано проживать десятки, а то и сотни жизней. Это – огромный дар судьбы.

Беседовала Елена Дорохина

Автор публикации:

- всего 68 постов на Acciuga.ru.


Написать автору

Оставить комментарий

Чтобы оставить комментарий, нужно зарегистрироваться в системе.

Advert
Alexander McQueen Alice in Wonderland Andrew Garfield A Single Man Colin Farrell Colin Firth Disney fashion Geoffrey Rush Helena Bonham Carter Jake Gyllenhaal Jason Statham Johnny Depp Tim Burton Tom Ford Ying Gao Алехандро Гонсалес Иньярриту Алиса в Стране чудес Тим Бертон Том Форд Хавьер Бардем Хелена Бонэм-Картер аксессуары дизайн интервью кино кинокритика кинорецензия комедия критика мода одежда Микки Рурк Кира Найтли Бьютифул Вещи Джейк Гилленхол Джейсон Стэтем Джейсон Стэтхем Джерри Брукхаймер Джонни Депп Джош Бролин философия философия моды рецензия

RSS Комментарии:

  • An error has occurred, which probably means the feed is down. Try again later.